Виктор Суворов - Выбор[Новое издание, дополненное и переработанное]
— Почему?
— Мы собрали записи известных его выступлений. Он никогда открыто не высказывал своих политических взглядов, но анализ однозначно указывает — он монархист.
— Зачем же ему в Советский Союз?
— Он, видимо, ошибочно считает, что вы, товарищ Сталин, являетесь монархом.
6
Слух по Москве. Слух по Питеру. Слух по Барнаулу. И по Находке. Слух от Москвы до самых до окраин. Люди говорят про чародея. Чародей в России. После Гришки Распутина — первый чудотворец на Руси объявился. За 23 года после Гришки много в России чудес свершилось, а чудотворца не было. Истосковалась Россия по чудотворцу. Ждала его. И вот он.
— А почему его не арестует НКВД?
— Он на НКВД кладет с прибором.
— Чудеса нашему народу вредны — это предрассудки. Опиум. Сажать надо!
— Куда?
— Ну так убить. Он что, бессмертный?
— А вы слышали, что он в Киеве отчудил?
— А что?
— А вот слушайте…
— В Москве он и не такое творил!
— А что он в Москве отколол?..
7
— Здравствуйте, товарищ Мессер. Моя фамилия — Холованов.
— Здравствуйте, Александр Иванович.
— Вы меня знаете?
— Нет, я вас не знаю.
— Откуда же вы знаете, как меня зовут?
— Мне показалось, что вас так зовут.
— Мне выпала честь, товарищ Мессер, передать вам приглашение товарища Сталина. Завтра в шесть вечера он ждет вас в Кремле.
— Спасибо, приду. Товарищ Сталин, как мне представляется, желает получить доказательства моих способностей?
— Да. Вы принесете с собой миллион долларов.
— У меня нет миллиона.
— Достаньте.
— Хорошо, я принесу товарищу Сталину миллион с условием — после демонстрации верну его туда, где взял.
— Да, конечно. Пропуск в Кремль я вам закажу…
— Спасибо. Не беспокойтесь. Я… без пропусков. Улыбнулся Холованов:
— Кремль — самая большая и мощная крепость Европы. Кремль бдительно охраняется.
— Я все-таки постараюсь без пропуска.
— Товарищ Сталин будет ждать в…
— Не тратьте времени на объяснения, я знаю, где меня будет ждать товарищ Сталин.
— Товарищ Мессер, в Кремле много дворцов, храмов, арсенал, музеи, казармы на целый полк, административные здания…
— Не беспокойтесь, найду…
ГЛАВА 14
1
Доллар — хорошие ботинки. Пять — костюм. Триста — великолепный «Линкольн». Тысяча долларов — двухэтажный дом с гаражами на три машины, с просторным подвалом и еще с комнатами на чердаке, с автономными системами отопления и канализации, с бассейном, с приличным куском земли. А зачем людям миллион?
Странный человек вырвал из школьной тетради чистый лист, протянул сквозь решетку кассиру:
— Миллион долларов, пожалуйста.
Лысый кассир внимательно осмотрел чистый лист, кивнул:
— Вам какими отсчитать?
— Самыми крупными, сотнями.
— Я с удовольствием выдам деньги, но разрешение на такую сумму должны дать директор и казначей.
— Да, конечно, — вежливо согласился посетитель, мягкой улыбкой показывая, что он понимает важность момента и уважает установленный в столь почтенном учреждении порядок.
Директор слегка поклонился, улыбнулся и еще раз поклонился. Госбанк — это миллиарды рублей и сотни миллионов иностранной валютой. Только миллиарды эти идут ноликами в бесконечных столбиках цифр: дебет-кредит. Получить деньги — это получить бумажку, и выдать деньги — выдать бумажку. Из одного цифрового столбика отнять и к другому прибавить. Арифметика, не более того. Выдавать же наличность — не дело Госбанка.
Но и не выдать нельзя. И никогда кассир Петр Прохорович в своей жизни миллиона долларов не отсчитывал. И казначей тоже. И директор. Потому директора и смутило: необычно это — миллион отсчитать и отдать. Ну, принять — куда ни шло. Но выдать…
Не хотелось выдавать. Потому директор искал причину или только предлог, чтобы денег не давать. А уж если и придется давать, так хоть не сейчас. Если не избежать выдачи, так хоть уж оттянуть ее. А на то причина нужна.
Думал-думал, и озарило его: а ведь, может быть, это просто проходимец!
Потому улыбнулся директор, подмигнул казначею и вежливо, слишком даже вежливо, обратился к посетителю:
— Ваш чек не вызывает сомнений, но, может быть, это… как его… не ваш чек! — И уже не оставляя места ноткам вежливости, директор рыкнул как заместитель начальника киевской гарнизонной гауптвахты:
— Предъяви документ, падла!
— Какой документ? — не понял посетитель.
— Личность удостоверяющий! — змеем подколодным прошипел директор.
Мягонько прошипел, ехидно, сочетая в двух словах и шипении ненависть к аферисту, глубокое к нему презрение и великую гордость своей находчивостью: это же надо — никто во всем Госбанке не додумался потребовать у проходимца паспорт!
Посетитель на мгновение задумался, как бы растерялся… Оживились охранники и кассиры: уж не проходимец ли посетитель этот?
Но растерянность соскользнула с лица, он ослепительно улыбнулся, развел руками, вновь выражая и уважение к установленному порядку, и намерение твердо выполнять требования администрации. С черного полированного столика он взял все ту же школьную тетрадку, поднял над головой, чтобы все ее видели, с треском выдрал еще один чистый лист в клеточку и подал директору.
Сконфузило директора. Зароптали кассиры: это что же такое выходит? Видано ли обращение такое с клиентом!
Но клиент попался не из обидчивых — доброй улыбкой показал всем, что сердиться не намерен, что одобряет директорову бдительность, даже если, проявляя оную, директор и вышел слегка за рамки приличия: миллион долларов — это вам не фунт изюму, лучше в таком деле проявить излишнюю бдительность…
Желая загладить грубость, директор вежливо поинтересовался:
— Как же вы такую тяжесть потащите?
— А я ваших милиционеров-охранников на часок позаимствую.
2
Совещание. Огромный кабинет. Высокие узкие проемы окон в стенах трехметровой толщины. На окнах — шелка белые. Сверху донизу. Как волнистые туманы. Стены дубовыми панелями крыты. Под зеленым сукном — длинный стол. Ковры красные. С узорчиком. По коврам Сталин ходит. А народные комиссары за столом сидят. Заседают. Речи говорят. Обсуждают пути резкого увеличения производства боеприпасов. Тут не только Народному комиссару боеприпасов задача задана. Тут Народному комиссару цветной металлургии есть над чем голову ломать. И Народному комиссару лесной промышленности. Если произвести снарядов на миллион тонн больше, чем в прошлом году, это сколько же дополнительно деревянных ящиков потребуется? И Народному комиссару путей сообщения задача: металлы к заводам подать, готовую продукцию с заводов вывезти. А куда их девать потом, эти самые снаряды?
Думайте, ответственные товарищи. Думайте. Вас народ не зря на высокие посты выдвинул.
Сталин ходит вдоль стола. За спинами говорящих. Кавказские сапоги в коврах азиатских тонут.
Шаг глушат. Говорит народный комиссар, дельное предложение выдвигает, а обернуться не смеет. И не понять: либо в угол Сталин на мягких кошачьих лапах ушел, либо за спиной стоит. Молчит Сталин. Никого не перебивает, никого не поправляет, никому не перечит. А это может означать что угодно…
Через каждые пять минут — звонок. Сталин поднимает трубку, слушает, кивает головой и кладет трубку, не произнося слов.
Сегодня тема совещания мало Сталина волнует. На совещание вызвал народных комиссаров для того, чтобы они свидетелями стали, чтобы в шесть часов вечера победно заявить: «Я пригласил Мессера, а он не пришел. Его попросту не пустили в Кремль!»
Сталин смотрит на старинные часы. Узорчатые стрелки приближаются к тому моменту, когда малая будет показывать ровно шесть, а большая — ровно двенадцать, стрелки в это короткое совсем время образуют единую прямую линию, дробящую циферблат на две половины. Телефонные звонки — это доклады Холованова: тайными агентами на подходах к Кремлю Мессер не обнаружен, к внешнему оцеплению Кремля не приближался, к воротам не подходил, никого через Спасские ворота не пропускали, а Боровицкие, Троицкие и Никольские заперты. За последние семь часов в Кремль не пропустили ни одного человека, ни одной машины.
3
В сталинский кабинет Мессер вошел без стука. За ним — трое красных ошалевших милиционеров с чемоданами. Мессер указал, куда поставить чемоданы — рядом со сталинским креслом. Поставили. Отпустил их чародей, потом спохватился: как же они теперь из Кремля выйдут? Потому приказал ждать в приемной. Товарища Поскребышева, сталинского секретаря, дружески попросил о милиционерах позаботиться, угостить: заслужили. Поскребышев кивнул, распорядился…
